Таки о коррупции
Инок59
Я право так за власть *нашу* страдаю,
В поте лица радеють за Россию.
Народ же *быдло*, блин не понимает
Сценарий, што им к сщастью предлагають,
Ведь пыжиться, стараеться *мессия*.
Вон глянь, любезный друг наш Анатолий,
Попал *невинный*, под удары прессы.
Министр обороны подневолен,
А *шелкопёр* злорадствуеть, доволен,
Но ведь издержки власти не эксцессы.
*Не выпал из обоймы*, вот и ладно,
Своих не *сдал* и это очевидно.
Херой, *херой расейский*:- што отрадно,
К тому же *за друзей радел*, понятно,
А за народец всёж таки обидно.
Всё чаще, кажеть из корыта *рыло*,
Уж кажется обременён заботой.
Рост цен, инфляция, ЖКХ, *правИла*,
Другого б, жисть уже свела в могилу,
А он, всё о правах хрипит до рвоты.
Того гляди, проклятый дух майдана,
Взорвётся смутой в стаде бессловесном.
Рабы проснутся и узрят тирана,
Бродит с иудиной усмешкою охрана,
Мерещится измена повсеместно.
* * *
Сдержать бы *псов*, всё чаще зубы кажут,
В глазах ни почитания, ни страха.
Надежда есть, *хозяева* отмажут,
Но липкий ужас затмевает разум,
Виски сжимает шапка Мономаха…
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
